Сито Дарвина и сито Платона
Известное дело - об Атлантиде знают из Тимея Платона. Там же изложена та раздражающая концепция государства, где мужчины не знают своих детей, жрецы сводят пары, потом тех по их качествам определяют в то или иное сословие.Перечитывая, обнаружил: представление о сите, через которое просеиваются формы, в этом же диалоге. А то все - Дарвин, Дарвин... Вон еще когда:А о Кормилице рождения скажем вот что: поскольку она и растекается влагой, и пламенеет огнем, и принимает формы земли и воздуха, и претерпевает всю чреду подобных состояний, являя многообразный лик, и поскольку наполнявшие ее силы не были ни взаимно подобны, ни взаимно уравновешены и сама она ни в одной своей части не имела равновесия, она повсюду была неравномерно сотрясаема и колеблема этими силами и в свою очередь сама колебала их своим движением. То, что приводилось в движение, все время дробилось, и образовавшиеся части неслись в различных направлениях точно так, как это бывает при провеивании зерна и отсеивании мякины: плотное и тяжелое ложится в одном месте, рыхлое и легкое отлетает в сторону и находит для себя иное пристанище. Вот наподобие этого и четыре упомянутых рода [стихии] были тогда колеблемы Восприемницей, которая в движении своем являла собой как бы сито: то, что наименее сходно между собой, она разбрасывала дальше всего друг от друга, а то, что более всего сходно, просеивала ближе всего друг к другу; таким образом, четыре рода обособились в пространстве еще до того, как пришло время рождаться устрояемой из них Вселенной. Ранее в них не было ни разума, ни меры: хотя огонь и вода, земля и воздух являли кое-какие приметы присущей им своеобычности, однако они пребывали всецело в таком состоянии, в котором свойственно находиться всему, чего еще не коснулся бог. Поэтому последний, приступая к построению космоса, начал с того, что упорядочил эти четыре рода с помощью образов и чиселНет, можно, конечно, различить сито Платона и сито Дарвина. Сито Дарвина отделяет выживших от невыживших. А сито Платона разделяет, как (где, с кем) именно будет жить тот или иной. Если угодно, сито смерти и сито конкуренции (размещения в сообществе. Можно сказать об этих метафорах: сито Дарвина об организмах, которые в самом деле умирают, а сито Платона о видах, которые потенциально бессмертны и лишь играют ту или иную роль в сообществе.И дальше там, конечно, о том, как соответственно унаследованным чертам находят себе место в природе:Растить на себе перья вместо волос и дать начало племени птиц пришлось мужам незлобивым, однако легкомысленным, а именно таким, которые любили умствовать о том, что находится над землей, но в простоте душевной полагали, будто наивысшая достоверность в таких вопросах принадлежит зрению. А вот племя сухопутных животных произошло из тех, кто был вовсе чужд философии и не помышлял о небесном, поскольку утратил потребность в присущих голове круговращениях и предоставил руководительство над собой тем частям души, которые обитают в груди. За то, что они вели себя так, их передние конечности и головы протянулись к сродной им земле и уперлись в нее, а череп вытянулся или исказил свой облик каким-либо иным способом, в зависимости от того, насколько совершающиеся в черепе круговращения сплющились под действием праздности.Вот причина, почему род их имеет по четыре ноги или даже более того: чем неразумнее существо, тем щедрее бог давал ему опоры, ибо его сильнее тянуло к земле. Те, которые были еще неразумнее и всем телом прямо-таки распластывались по земле, уже не имели нужды в ногах, и потому бог породил их безногими и пресмыкающимися. Четвертый, или водный, род существ произошел от самых скудоумных неучей, души которых были так нечисты из-за всевозможных заблуждений, что ваятелям тел стало жалко для них даже чистого воздуха, и потому их отправили в глубины – вдыхать мутную воду, позабыв о тонком и чистом воздушном дыхании. Отсюда ведет начало порода рыб, устриц и вообще всех водяных животных, глубинные жилища которых являют собою возмездие за глубину их невежества. Сообразно этому все живые существа и поныне перерождаются друг в друга, меняя облик по мере убывания или возрастания своего ума или глупостиСито Платона сформулировано вовсе не плохо. Современный читатель захотел бы увидеть механизм, с помощью которого это осуществляется. Таким механизмом и является сито Дарвина. У Платона божественные силы разводят формы в разное место на разные роли в сообществе. Кому играть рыбу, кому птицу. Современный читатель скажет, что это достигается дифференциальной смертностью организмов.Трудно ли это было придумать?Еще сотнями лет ранее Платона была создана книга Иова. Она опирается на древний шумерский источник - видимо, в основе очень древняя история. Там есть замечательный момент. Праведник Иов жалуется, что его постигли несчастья и умерли жена и дети. Бог грозно отвечает ему, и праведник получает воздаяние, Бог все исправляет. А именно: Иов получает новую жену и заводит новых детей.С современной точки зрения это полное безумие. Смерть невозвратна
Перечитывая, обнаружил: представление о сите, через которое просеиваются формы, в этом же диалоге. А то все - Дарвин, Дарвин... Вон еще когда:
А о Кормилице рождения скажем вот что: поскольку она и растекается влагой, и пламенеет огнем, и принимает формы земли и воздуха, и претерпевает всю чреду подобных состояний, являя многообразный лик, и поскольку наполнявшие ее силы не были ни взаимно подобны, ни взаимно уравновешены и сама она ни в одной своей части не имела равновесия, она повсюду была неравномерно сотрясаема и колеблема этими силами и в свою очередь сама колебала их своим движением. То, что приводилось в движение, все время дробилось, и образовавшиеся части неслись в различных направлениях точно так, как это бывает при провеивании зерна и отсеивании мякины: плотное и тяжелое ложится в одном месте, рыхлое и легкое отлетает в сторону и находит для себя иное пристанище. Вот наподобие этого и четыре упомянутых рода [стихии] были тогда колеблемы Восприемницей, которая в движении своем являла собой как бы сито: то, что наименее сходно между собой, она разбрасывала дальше всего друг от друга, а то, что более всего сходно, просеивала ближе всего друг к другу; таким образом, четыре рода обособились в пространстве еще до того, как пришло время рождаться устрояемой из них Вселенной. Ранее в них не было ни разума, ни меры: хотя огонь и вода, земля и воздух являли кое-какие приметы присущей им своеобычности, однако они пребывали всецело в таком состоянии, в котором свойственно находиться всему, чего еще не коснулся бог. Поэтому последний, приступая к построению космоса, начал с того, что упорядочил эти четыре рода с помощью образов и чисел
Нет, можно, конечно, различить сито Платона и сито Дарвина. Сито Дарвина отделяет выживших от невыживших. А сито Платона разделяет, как (где, с кем) именно будет жить тот или иной. Если угодно, сито смерти и сито конкуренции (размещения в сообществе. Можно сказать об этих метафорах: сито Дарвина об организмах, которые в самом деле умирают, а сито Платона о видах, которые потенциально бессмертны и лишь играют ту или иную роль в сообществе.
И дальше там, конечно, о том, как соответственно унаследованным чертам находят себе место в природе:
Растить на себе перья вместо волос и дать начало племени птиц пришлось мужам незлобивым, однако легкомысленным, а именно таким, которые любили умствовать о том, что находится над землей, но в простоте душевной полагали, будто наивысшая достоверность в таких вопросах принадлежит зрению. А вот племя сухопутных животных произошло из тех, кто был вовсе чужд философии и не помышлял о небесном, поскольку утратил потребность в присущих голове круговращениях и предоставил руководительство над собой тем частям души, которые обитают в груди. За то, что они вели себя так, их передние конечности и головы протянулись к сродной им земле и уперлись в нее, а череп вытянулся или исказил свой облик каким-либо иным способом, в зависимости от того, насколько совершающиеся в черепе круговращения сплющились под действием праздности.
Вот причина, почему род их имеет по четыре ноги или даже более того: чем неразумнее существо, тем щедрее бог давал ему опоры, ибо его сильнее тянуло к земле. Те, которые были еще неразумнее и всем телом прямо-таки распластывались по земле, уже не имели нужды в ногах, и потому бог породил их безногими и пресмыкающимися. Четвертый, или водный, род существ произошел от самых скудоумных неучей, души которых были так нечисты из-за всевозможных заблуждений, что ваятелям тел стало жалко для них даже чистого воздуха, и потому их отправили в глубины – вдыхать мутную воду, позабыв о тонком и чистом воздушном дыхании. Отсюда ведет начало порода рыб, устриц и вообще всех водяных животных, глубинные жилища которых являют собою возмездие за глубину их невежества. Сообразно этому все живые существа и поныне перерождаются друг в друга, меняя облик по мере убывания или возрастания своего ума или глупости
Сито Платона сформулировано вовсе не плохо. Современный читатель захотел бы увидеть механизм, с помощью которого это осуществляется. Таким механизмом и является сито Дарвина. У Платона божественные силы разводят формы в разное место на разные роли в сообществе. Кому играть рыбу, кому птицу. Современный читатель скажет, что это достигается дифференциальной смертностью организмов.
Трудно ли это было придумать?
Еще сотнями лет ранее Платона была создана книга Иова. Она опирается на древний шумерский источник - видимо, в основе очень древняя история. Там есть замечательный момент. Праведник Иов жалуется, что его постигли несчастья и умерли жена и дети. Бог грозно отвечает ему, и праведник получает воздаяние, Бог все исправляет. А именно: Иов получает новую жену и заводит новых детей.
С современной точки зрения это полное безумие. Смерть невозвратна, горе не может быть "обнулено" появлением "в той же роли" кого-то еще. Новые дети - это не те, прежние дети. Но там, в книге Иова, слышна иная логика: было у мужика семь сыновей и три дочери, радость-то какая, а померли они - и новые народились, и смотри: тоже семь сыновей и три дочери, ничуть не хуже.
Безумия, конечно, не было. В те времена, задолго до Голгофы смерть воспринималась иначе. Это было еще во многом "превращение", смена формы существования. Человек работал, спал, работал, спал - и вот не проснулся. На его месте теперь работает другой человек - совсем такой же. Да, тот умер, но вместо него другой, в той же роли. Смерть не привлекала такого внимания, это было нечто очень обыденное - и совсем иначе воспринимавшееся. Еще было возможно "смотреть поверх", не обращать внимания на мелкую бытовую деталь. Ну да, смертность, но дело же не в этом - Божественные силы творят формы, разводят их в то или иное место, вот что важно, а не то, что это делается через смерть индивидов. Смерть была неважным и не привлекающим внимания обстоятельством.
И только в Новое время смерть стала тем, что она сейчас. Загадка, режущая грань, прерывание бытия. Как можно обходить такой великий концепт? Он возникает, и с его помощью удается построить самые разные "механизмы". Между Платоном и Дарвином произошло рождение Смерти.
Смерть есть именно тот нож, который вырезывает живые формы, оформляет их. А если еще присмотреться - это та самая сила, из которой происходит интеллект. Он прорезается из прежних, смутных форм, - в механике силлогистики, в правилах логики, в комбинаторике, - и получает законченные формы. Смерть вырезает из небытия нужную нам эволюцию, нужный нам интеллект.
Сито Платона еще не умело обращать внимание на такие вещи.