«Я не могу от этого чувства голода». Что происходит в заключении с 18-летним Егором Балазейкиным, чью инвалидность суд проигнорировал
Здоровье 18-летнего Егора Балазейкина, осужденного на шесть лет за попытку поджога военкомата, ухудшается — всю последнюю неделю у него была рвота желчью, слабость, он не мог есть. У бывшего петербургского гимназиста — третья группа инвалидности. Ему еще в детстве диагностировали аутоиммунный гепатит, а за два года заключения у него развилась вторая степень фиброза печени. «Бумага» поговорила с […]
Здоровье 18-летнего Егора Балазейкина, осужденного на шесть лет за попытку поджога военкомата, ухудшается — всю последнюю неделю у него была рвота желчью, слабость, он не мог есть.
У бывшего петербургского гимназиста — третья группа инвалидности. Ему еще в детстве диагностировали аутоиммунный гепатит, а за два года заключения у него развилась вторая степень фиброза печени.
«Бумага» поговорила с матерью Егора — Татьяной Балазейкиной — и врачом-гастроэнтерологом. Рассказываем, что происходит со здоровьем Балазейкина и как он оказался за решеткой.
«Никто не стал разбираться». Как судьи не заметили справку об инвалидности
Кассацию на приговор Балазейкину — шесть лет колонии — рассматривала коллегия из трех судей. Они опоздали на заседание на полчаса, а еще через 20 минут вынесли решение: оставить приговор без изменений.
Адвокат просил судей учесть, что у юноши есть инвалидность. Ее Егору присваивали дважды: сперва как несовершеннолетнему в октябре 2023-го, затем — как взрослому, в ноябре 2024-го. «Справка об инвалидности выдана после приговора», — отказал судья. Приговор Балазейкину вынесли 22 ноября 2023-го. Но указать судье на ошибку никто уже не смог.
— Они так стремительно всё рассмотрели, — вспоминает в разговоре с «Бумагой» Татьяна Балазейкина, мама Егора. — Первую инвалидность дали Егору до оглашения приговора, но саму справку мы получили только после. И на апелляции, и на кассации судья обязаны были учесть этот факт и снизить срок, хоть на месяц. Ведь вводные данные изменились: одно дело, когда у тебя подсудимый — человек с хроническими заболеваниями, другое дело, если он — инвалид. Но никто не стал разбираться.
Егор Балазейкин находится в заключении с марта 2023 года — парня задержали, когда ему было 16 лет. Уголовное дело возбудили по статье о покушении на террористический акт — из-за двух попыток поджога военкомата: в Ленобласти подросток кинул бутылку с зажигательной смесью, но пожара не произошло, а в Петербурге он лишь подошел к зданию военкомата.
Егор решился на поджог после эмоционального потрясения — на войне в Украине погиб его дядя-доброволец. В суде парень говорил, что не хотел навредить людям. «Мемориал» признал его политзаключенным.
«Рвало одной желчью». Как ухудшается здоровье Егора
У Егора с детства сложный диагноз: перекрестный синдром аутоиммунного гепатита первого типа с первичным склерозирующим холангитом (у «Бумаги» есть выписной эпикриз, составленный для Егора Балазейкина врачом-гастроэнтерологом в конце 2023 года). Фактически это два аутоиммунных заболевания, угрожающих печени. С ними можно выйти в ремиссию, и в обычной жизни это удавалось. В 2022 году фиброз печени перешел с нулевой в первую стадию, а через полгода в СИЗО — во вторую стадию, следует из заключений врачей.
В таком состоянии Балазейкина этапировали в колонию. Там ему стало еще хуже. С ноября по конец декабря 2024-го у парня не проходили простудные симптомы. Его родители со ссылкой на врачей отмечали, что Егору «нельзя болеть вирусными заболеваниями, так как иммунная система, реагируя на инфекцию, параллельно начинает вырабатывать антитела, которые усиленно разбивают печень».
В конце января 2025-го появились новые симптомы. Парень пытался добиться больничного у медработников колонии, но ему, по словам матери, отказали.
— Мы приехали к нему на длительное свидание, — вспоминает Татьяна Балазейкина. — Все три дня он лежал, ничего не ел, только чаек попивал. Я дала ему с собой таблетки от живота, в отряде ему тоже пытались помочь, но толку не было. Лучше не становилось. Рвало одной желчью. Не было сил даже с кровати встать из-за обезвоживания.
Полегчало Егору только во вторник, 4 февраля. Таких кишечный проявлений из-за аутоиммунных заболеваний у петербуржца раньше не было, рассказывает его мать. Были только внешние: пятна по телу, воспаление суставов.
— Сейчас непонятно, из-за чего его здоровье ухудшилось и чем его лечить. Анализы же у него не брали. Может, из-за длительного этапа и нерегулярного приема лекарств. Может, из-за стресса. Может, кишечная инфекция. Может, банальное несварение. Его желудок мог отвыкнуть от нормальной еды, [которую мы привезли на свидание]. Он привык есть сечку, ячку, баланду, — предполагает Татьяна.
«Таблетки где-то потерялись». Как устроены обследования и медпомощь в заключении
Егору нужно каждые три месяца контролировать состояние и корректировать лечение: сдавать анализы, делать УЗИ и ФГДС, объясняет «Бумаге» его мать Татьяна Балазейкина. С момента задержания родителям подростка неоднократно приходилось добиваться разрешений на обследования и выдачу лекарств: из петербургского СИЗО Егора несколько раз вывозили в детские больницы на платные осмотры.
Последнее полноценное обследование Егор проходил в июне 2024 года. С тех пор Балазейкин пережил два этапа по две недели: сперва в детскую колонию, затем — во взрослую. Оба раза петербуржец оставался без необходимых лекарств.
— Когда Егор в июле поехал этапом в детскую колонию, его таблетки потерялись где-то в промежуточном СИЗО. Мы искали волонтера в Архангельске, чтобы купить и отвезти ему таблетки, — рассказывает Татьяна Балазейкина. — Когда ему исполнилось 18 лет и его отправили в колонию Металлостроя, он опять весь этап был без таблеток.
В детской колонии проверить состояние печени не успели, только взяли анализы. Во взрослой колонии не хотят делать даже это.
— Очередной срок был в декабре. Егор подходил к медикам [взрослой колонии в Металлострое], ему сказали: «Времени нет, мест нет, всё занято. Давай потом». Февраль на дворе, ничего не изменилось, — объясняет мать Егора.
Хотя заместитель начальника колонии в Металлострое уверял родителей Егора Балазейина, что с медициной «всё в порядке», добиться госпитализации в подведомственную ФСИН больницу имени Гааза, по словам Татьяны, очень тяжело. «На бумаге и на словах действительно всё хорошо. Но на деле, как Егор описывал, нужно пройти семь кругов ада. Сами медики не очень хотят этим заниматься. Люди в тюрьме воспринимаются как отработанный материал», — говорит Татьяна.
«Он говорит только о еде». С какими еще трудностями сталкивается Егор в заключении
До совершеннолетия Егору были положены неограниченные передачи в СИЗО: родители привозили подростку овощи, фрукты, минеральную лечебную воду. В воспитательной колонии тоже было сбалансированное питание: супы, горячее, запеканки. Но с тех пор, как Егору Балазейкину исполнилось 18 лет, здоровую диету соблюдать он не может.
— Во время этапа, в СИЗО Вологды, Егору с крысами приходилось бороться за паек. В Металлострое ячка на завтрак, обед и ужин. Яйца там — как манна небесная. Повезет, если одно в неделю выдадут, — рассказывает Татьяна о быте сына. — Он говорит только о еде. Он говорил: «Я не могу от этого чувства голода. Будто я в животное превращаюсь с первобытными инстинктами». Заключенные даже между собой обсуждают, что они съедят, когда выйдут на волю.
В колонии общего режима заключенным, по закону, положено шесть передач в год — весом до 20 килограммов каждая. На практике это очень мало. О скудном питании говорили и другие заключенные из Металлостроя, например, освободившийся летом 2024-го предприниматель Дмитрий Скурихин: «Никаких овощей, фруктов, никакой молочки. Каша, картошка, хлеб, макароны. И всегда на ужин вареная рыба путассу. От такой пищи я и похудел, наверное».
До этапа в колонию Егор был вегетарианцем, но от ограничений пришлось отказаться по настоянию врачей.
Спасают, по словам Татьяны, хорошие взаимоотношения Егора с другими заключенными — они помогали парню с едой, с лекарствами от простуды и рвоты. Из-за того, что Балазейкин — самый молодой в отряде, «мужики его опекают, оберегают, дедушки называют его внучком».
«Это тяжелая терапия даже дома». Чем угрожает Егору его диагноз в заключении
Что сейчас происходит со здоровьем Егора — нельзя точно сказать. Врач-гастроэнтеролог Алексей Головенко — он не наблюдает молодого человека и согласился поделиться лишь сторонним мнением — считает, что потенциальное прогрессирование первичного склерозирующего холангита Егора в заключении может переноситься тяжело: это сильный кожный зуд, желтуха, поражение кишечника и других органов.
— Кроме того, всякое заболевание печени отражается на общем самочувствии: даже та апатия, которую человек описывает в письмах, может иметь вполне медицинскую основу, а не только эмоциональную, — говорит Алексей Головенко.
Если Егор столкнется с осложнениями из-за своих заболеваний, то лечение может включать в себя применение гормональной терапии и препаратов, подавляющих иммунную систему, — такие лекарства увеличивают риск инфекции, в том числе туберкулеза, которым, по словам врача, легко заболеть в тюрьме. «Это тяжелая терапия даже для человека, находящегося дома и полноценно питающегося», — отмечает Алексей Головенко.
Отсутствие контроля за заболеванием и лечением в перспективе может привести к циррозу печени.
— Сейчас у Егора выявлен фиброз второй стадии. Если болезнь будет прогрессировать — к счастью, это происходит не в первые годы — это может быть смертельно опасно. При циррозе меняется свертывающая система крови. У человека расширяются вены в пищеводе, что может привести к фатальным кровотечением. При циррозе страдает и психика, и все функции организма, — объясняет Алексей Головенко.
Надежды на то, что из-за плохого состояния печени сыну сократят срок, у Татьяны Балазейкиной нет.
— С такими статьями УДО (условно-досрочное освобождение — прим. «Бумаги») не дают. Нам даже в воспитательной колонии заместитель начальника сказал: «Вы же понимаете, вам УДО не светит». Я всё понимаю. Но сейчас наша основная цель — добиться того, чтобы хотя бы со здоровьем Егора всё было в порядке и чтобы оставшиеся четыре года он был в нормальном физическом состоянии, — надеется мать.
